Российские проекты в связи с Бессарабией

Вопрос о государственности между реками Прут и Днептр берёт своё начало с 1812 года, после присоединения Бессарабии к России. 1812 год - начало соперничества, которое длится уже более 200 лет и которое, вместе с вопросом о румынском золотом запасе, смодел

Steliu Lambru, 05.12.2017, 18:35

Вопрос о государственности между реками Прут и
Днепр берёт своё начало с 1812 года, после присоединения Бессарабии к России. 1812 год — начало соперничества, которое длится уже более 200 лет и которое,
вместе с вопросом о румынском золотом запасе, смоделировало отношения между
Румынией и Россией.

В
1812 году, когда Европа была взволнована войнами наполеоновской Франции, Россия
приблизилась к Дунаю. Через столкновения с Францией и Османской империей,
Россия пыталась добраться до проливов между Чёрном и Средиземном морем, по
направлению через румынское пространство. Так, после российско-турецкой войны
1806-1812 годов, завершённой Бухарестским миром, Россия захватила половину
Молдавии, которая с тех пор называется Бессарабией. Так, государственность
нынешней Республики Молдова возникло в контексте соперничества между
французской, российской и османской империями, а сама территория превратилась в
многогранную окраину, где столкнулись несколько периферий. Историк Андрей Кушко
из Кишинёвского государственного университета объясняет появление Бессарабии на
карте Европы европейской суетой в первых двух десятилетиях 19 столетия.

«Присоединение Бессарабии к Российской империи в
1812 году очень часто трактуется весьма узко и неинтересно. А именно, как
определённая дипломатическая и военная сделка — безусловно, это тоже было, но,
на самом деле, в 1812 году, когда Россия приблизилась к устьям Дуная, между
Российской и наполеоновской империей шка дикая конкуренция. То есть, с самого
начала, вопрос о Бессарабии, который не был напрямую связан с наполеоновскими
войнами, возник в контексте конкуренции между империями, когда российская армия
отошла в Бессарабию. Румынские княженства не были аннексированы, так что Бессарабия
была остатком из того, что должна была получить Российская империя. Из
перспективы российских обозревателей, они не расширяются, а отходят».

Бессарабия
как политическая сущность возникла из ничего, в смысле что не существовало
никакого прецендента, который придавал бы ей легитимности. Это искусственное
строение, что заметно и в смущённых реакциях и неясном поведении российских
бюрократов, которые приезжают сюда и не знают, что делать с этой территорией.
Андрей Кушко говорит, что российская администрация разработала три плана
действий всвязи с новой территорией.

«Существуют три схемы подхода к этому региону,
которые сменяются как калейдоскоп. Первая разработана сразу после заключения
Бухарестского мира. Бессарабия должна быть витриной, образцовой провинцией для
балканских народов. Бессарабия подчинялась греческому проекту, так, как он
выглядел в начале 19 столетия, настоящая ставка находясь к югу от Дуная. Этот
первый подход к Бессарабии ставил её в османский и придунайский контекст.»

Однако возникновение Бессарабии прошло через более
сложный процесс, который принимал во внимание идеи времени о государстве,
организации пространства, экспериментировании с ценностями нового времени и
предназначения, принятого на себя Россией. Андрей Кушко показал, что вторая
российская стратегия основывавалсь на западных образцах.

«Остальные два подхода намного интереснее. Один из
них относит Бессарабию в понимании российских бюрократов, к западным окраинам
империи, к Польше ,Финляндии, Прибалтийским странам, к тем окраинам, где
существаовали прочные элиты, укреплённая историческая традиция, и у которых был
привилегированный статус в эпоху российских административных экспериментов на
окраинах, во время правления Александра Первого. В 1818 году был инициирован
эксперимент по автономии Бессарабии, от которого отказались через меньше
десятилетия, потому что российские бюрократы искали посредников, с которыми
могли бы сотрудничать, то есть местных дворян. И они не нашли здесь дворянства,
схожего с тем, которое существовало в Польше или Финляндии. Возникло то, что я
называю двойственностью бессарабского пространства, потому что нельзя говорить
о сплочённом регионе. Бессарабия была зыбким регионом в первые десятилетия, в
процессе кристализации, по крайней мере до 1834 года, когда граница на реке
Прут становится трудно проницаемой. Настоящей границей осталась река Днестр.»

Третий российский план об интергации Бессарабии
был, в конце концов, применён в 19 веке во время царской власти. А
присоединение провинции заново, в 20 веке СССР этот план усилило. Андрей Кушко:

« Третья административная схема по интеграции
Бессарабии в Российскую империю будет преобладать. Речь идёт об ассоциировании
Бессарабии с регионом, расположенном на востоке, а именно с Новой Россией. Это
происходило сразу после 1828 года, после отмены автономии, когда на Бессарабию
смотрели всё больше как на регион для коллонизации, который следовало населять
иностранными коллонистами, особенно с юга. С перспективы центра,
экспериментировать с автономиней, как в 1818 году было невозможно и не выгодно.
Но в анализе этих схем существует опасность найти последовательность там, где
её просто нет. Импульсы и образцы, которым следовали российские бюрократы не
были такими рациональными, как их представляют нынешние историки. Не следует
забывать, что до 1830 года Бессарабия даже не существует на российских картах
как отдельный от румынских территорий регион, с точки зрения россиян.
Бессарабия — часть территорий, где проживают румыны, так же как Валахия и
Молдавия, и их восприятие очень похожее. У россиян была проблема с определением
специфики этого региона, не только по отношению к Российской империи, но и по
отношению к румынкому пространству в целом.»

Таким образом, Бессарабия стала российской
губернией. Там до сих пор проживают в большинстве румыны, но её история связана
с интересами разных империй.