Вторая часть интервью с Сергеем Лозницей
Вторая часть интервью с Сергеем Лозницей, украинским режиссером, который в начале ноября посетил Бухарест в рамках фестиваля Les films de Cannes, чтобы представить свою последнюю картину, художественный фильм «Два прокурора»
Юстина Бандол, 17.12.2025, 11:44
Дорогие друзья, мы предлагаем вам вторую часть интервью с Сергеем Лозницей, украинским режиссером, который в начале ноября посетил Бухарест в рамках фестиваля Les films de Cannes, чтобы представить свою последнюю картину, художественный фильм «Два прокурора», основанный на одноименном рассказе Георгия Георгиевича Демидова, малоизвестного писателя, физика и бывшего узника ГУЛАГа. Это мрачная история времен сталинских репрессий о попытке наивного молодого прокурора, только что закончившего институт, восстановить справедливость для старого члена партии, заключенного и подвергнутого пыткам НКВД в Брянской области, по сфабрикованным обвинениям, за отказ давать ложные показания на других. Старый коммунист, которого играет Александр Филиппенко, призывает молодого человека, проникнутого идеалами коммунистического правосудия, поехать в Москву и обратиться с его делом к высшим чиновникам, если возможно, к членам Политбюро. Персонаж, воплощенный Александром Кузнецовым, добирается до самого Вышинского, генерального прокурора СССР, который уверяет его, что рассмотрит ситуацию, но в итоге отправляет его в ту же тюрьму, где находится коммунист старой гвардии. Тщательно воссоздавая эпоху, фильм дает возможность с жестокой ясностью описать функционирование советской диктатуры, характерные для нее иллюзии, ложь и насилие. Фильм получил в этом году Приз Франсуа Шале на Каннском фестивале и был тепло принят в Румынии, в том числе благодаря исключительной игре главных актеров.
Сегодня мы продолжаем обсуждение «Двух прокуроров» и его значения, после того как в первой части интервью Сергей Лозница рассказал нам, как он пришел к идее этого фильма. Режиссер говорит, что фильм задуман до начала войны в Украине, однако в нем есть несколько тонких, но важных намеков на Украину: то, что Степняк, один из главных героев, старый коммунист и в настоящее время заключенный, то есть бывший союзник, но теперь бунтарь, вероятно, украинец (фамилия кажется украинской, и он говорит, что на суде ему были сфабрикованы обвинения в связях с Петлюрой во время Гражданской войны), или то, что связь между двумя частями фильма — брянской и московской — осуществляет Повесть о капитане Копейкине из «Мертвых душ» Гоголя, украинско-русского писателя, и это эпизод, который может намекать на сохранение колониальной ментальности царской империи в сталинской империи. Это как-нибудь связано с современностью?
Сергей Лозница: Ну, я вообще об этом не думал. Что, да, Степняк употребляет некоторые слова, которые нам говорят о том, что, видимо, он выходец из тех территорий, где эти слова употреблялись. Ну, например, «хлопче», «батька» это украинские слова. «Вот такие-то дела, хлопче.» И Гоголь там не потому, что он и из Полтавской губернии.
Я следовал тому, что есть в повести, и это связано напрямую с репрессивной машиной. Это машина репрессий, которую создал Сталин. Конечно же, Украина не избежала этих репрессий. То же самое было там. И весь этот опыт, он присутствует. И понимание того, что там было, присутствует. Сталинский режим по-прежнему имеет свои цветочки, выросшие из этих корней. И это распространено повсюду. Нужно понимать вообще принципы репрессивных механизмов, которые очень успешно действовали в Киеве. Например, ЧК занимала целый квартал и это называлось Октябрьский дворец. Я не знаю, как это сейчас называется, это здание того, что называлось тогда, по-моему, Институтом благородных девиц. Они там освоились и вырыли очень глубокие тоннели. Или там были эти тоннели спиральные. Это дорога, по которой ездили машины, развозили арестантов. И дальше от этого Октябрьского дворца, в центр Киева, на Печерск и целый квартал. Я когда-то, когда занимался Бабьим Яром, написал сценарий об уничтожении еврейского населения Киева. (До сих пор не смог поставить. Помешал Кувейт, потом война и так далее.) И я эти места прекрасно изучил, отбыл в местах расстрелов. В 30-е годы, в Киеве, эта машина работала ой-ой-ой. И прямой связи к современности я не вижу никакой. Опосредованной, конечно, существует.
А Гоголь и эта цитата из «Повести капитана Копейкина»? Она имеет прямое отношение к теме фильма. И я решил такой эпизод поставить и пригласил одного и того же актера, Александра Филиппенко, играть, значит, две роли. Пожилого заключенного и странного человека в поезде, который рассказывает историю из Гоголя. Это как будто бы его история, но она рассказана еще тем старым, режимным языком. Мы попытались сохранить, все-таки не менять, язык Гоголя. Он прекрасен, поэтичен, возвышен и ироничен глубоко. И я пригласил Александра Филиппенко сыграть эти две роли, как персонажа и его карикатуру или гротеск на персонажа. Ведь, в принципе, что он говорит? Он говорит прокурору молодому о его будущем, рассказывая про свое прошлое. Но я изменил историю, которую рассказывает Гоголь. У Гоголя капитан Копейкин стал… пошли слухи, что вдруг появился какой-то безрукий, безногий бандит на дороге, который стал грабить проезжающих граждан. Это акт протеста. О чем эта история? О том, что если невозможна справедливость, то начинается хаос. Но это романтический взгляд: еще Тиль Уленшпигель, еще там все остальное – таких историй очень много было, вот такие мстители. Дубровский, например, в русской литературе. А в системе, в которой мы существуем, невозможно существование подобного хаоса, она не допускает, она просто тоталитарно уничтожает все, охватывая все вокруг. Вот в чем состояла моя мысль, когда я менял финал. И вот этот буйный, однорукий и одноногий, он едет и спрашивает монаршей милости снова. Конечно, его посадят.
В художественных фильмах Сергея Лозницы часто разворачивается одна и та же, почти абстрактная, вневременная история: идеалист с высокими моральными качествами попадает в ситуацию, в которой его героизм раздавлен жизнью — часто механизмами власти, но иногда также обычными окружающими его людьми. Это настоящая естественная история разрушения, очень красивая, поэтичная, глубоко эстетичная, но суровая и почти мрачная для общительного и скорее оптимистично настроенного человека, каким кажется Сергей Лозница в интервью и на пресс-конференциях. Исходит ли она из опыта жизни в советском, по сути империальном мире или отражает более общее представление о человеке?
Сергей Лозница: Да, я всегда хотел снять комедию. Когда-нибудь я, наверное, это сделаю. И я уверен, что у меня это получится. Но просто, к сожалению, есть более неотложные дела. Подгорает в разных местах и не всегда успеваешь там, где подгорает, прихватить это и от огня отвести. Но. Есть у Акутагавы Рюноскэ – это японский писатель – такой прекрасный рассказ, он называется «Святой». К доктору пришел человек, который сказал, что «я хочу быть святым. Пожалуйста, помогите.» Доктор обратился к своей жене: «Что делать? Я вот не могу от этого человека избавиться. Он все время приходит и хочет, чтобы…» Жена сказала: «Хорошо, скажи ему, пусть он работает на нас в течение какого-то времени. Ну, допустим, пять лет.» Хорошо, этот человек работал. «Приходи ко мне через пять лет.» Отложенное решение. Он работал, работал, пришел и говорит: «Я хочу быть святым.» Хорошо. Что делать? «Еще пусть 10 лет работает.» Он работал на них еще 10 лет, потом все равно пришел, и они надеялись, что он избавится от этой глупой идеи. Но опять. И вот так он приходил. В конце концов, жена сказала: «Слушай, теперь пусть он заберется на дерево.» Он забрался на дерево до места, когда уже ветки гнулись так, что он не мог, и кричит: «А что дальше мне делать?» Тишина. Доктор говорит: «Пусть идет дальше.» И он пошел дальше и пошел по небу. Святость существует, потому что существует подлость и низость.
