Коммунистический режим настолько сильно вмешивался в жизнь людей, что пытался изменить не только их глубочайшие убеждения, но и выражение их мыслей, идей и чувств. Язык коммунизма был назван деревянным языком, который был одновременно и речью, и языком. Иосиф Сталин сам внес вклад в его разработку, хотя его навыки были совершенно недостаточными в этой области.
Летом 1950 года Сталин опубликовал в трех номерах «Правды» серию статей под заглавием «Марксизм и проблемы языкознания». Советский лидер намечал новые направления в лингвистических исследованиях, которые должны были перечеркнуть все, что было сделано до него. И в Румынии, оккупированной с 1944 года советскими войсками, сталинские лингвистические лукавства были немедленно пущены в оборот в академических и научных кругах под строгим и жестоким контролем идеологических активистов.
Переводчица и романистка Михаэла Гицеску, политическая заключенная, начала учебу в университете в 1949 году, через год после реформы образования 1948 года, которая отменила старую систему образования. Новая система вводила политическое образование и отдавала предпочтение детям рабочих в ущерб остальным, независимо от уровня их знаний. В 2002 году в интервью для Центра устной истории Румынского общества радиовещания Михаэла Гицеску вспоминала, что политическое образование дважды влияло на качество содержания.
«С одной стороны, преподавался марксизм-ленинизм, это были курсы на целый год. Затем, на уроках французского языка мы проходили то, что называлось «текущими делами». В то время шла война в Индокитае, война Франции во Вьетнаме, и мы это обсуждали на уроках французского. Я знаю, что нам говорили, например, что французские солдаты ели вьетнамских пленных, что они были каннибалами. Мы должны были просто проглотить всё это без комментариев».
С 1948 года новой звездой лингвистики стал Николай Яковлевич Марр, покоривший умы лингвистов своим утверждением, что все языки произошли от одного протоязыка. Михаэла Гицеску вспомнила о своем знакомстве с другими идеями Марра, которые перевернули то, что она и ее поколение изучали в школьные годы.
«Курс общей лингвистики с лингвистической теорией Марра вызвал множество вопросов. Марр говорил, что язык — это прежде всего надстройка, и как только меняется структура и социальная организация, меняется и язык. Другая теория, которая нас сильно затронула, гласила, что язык приобретает характер народа-завоевателя, который приходит последним на территорию. Так что, поскольку славяне пришли последними, наш язык имел славянский характер. Румынский не был латинским языком, об этом больше не говорили».
Но лингвистическая теория Марра была опрокинута вмешательством Сталина, который вернул национальный язык на свое место. Национальный язык больше не возникал из одного протоязыка и не был проявлением надстройки, а стал языком трудового народа. Михаэла Гицеску.
«Вмешательство Сталина в лингвистику опрокинуло тезисы Марра, внезапно Марр впал в немилость. По сталинской теории превалирует качество культуры определённого народа, поэтому именно она наложила отпечаток на язык этой территории. Конечно, латинская культура была превалентной, поэтому внезапно мы снова стали латинским языком, с одного дня на другой. В день экзамена мы не знали, что именно происходит. Экзамен был в тот самый день, когда в газете появилось так называемое «гениальное вмешательство товарища Сталина в лингвистику», опрокинувшее все, что мы изучали в курсе языковеда Граура до этого момента. Утром у нас была письменная работа, после обеда — устный экзамен, и утром Граур вошел в комнату очень поздно и в конце концов сказал нам писать то, что мы хотим. А на после обеда, для устного экзамена, он сказал нам прочитать газету, где эта речь Сталина была напечатана на целых страницах, на больших страницах».
Текст Сталина вызвал реакцию даже за пределами филологии, среди историков. Археолог Петре Дьякону вспоминал в 1995 году, как был арестован один из его коллег.
«Я помню, что в 1953 году, когда появилась работа «Марксизм и языкознание», приходили высокопоставленные партийные инструкторы, университетские профессора, и говорили, что все, что было написано по языку, должно быть выброшено. Основным трудом стал сталинский. На одном из общественных собраний, в Институте истории, Керештеш, который был заместителем директора и партийным активистом, встал и начал говорить, что товарищ Сталин говорит так и эдак. Тогда встал археолог Владимир Думитреску и сказал: «Но дайте нам передышку, до сих пор вы впихивали нам в глотку сталинские тезисы, а теперь опять не даете дышать!» Только потом мы поняли, — это было весной, а летом, в июле, его арестовали на стройке».
Амбиции Сталина как теоретика лингвистики сохранялись до самой его смерти в 1953 году. Хотя язык коммунизма продолжал существовать и после его смерти, а идеология подавляла свободную мысль, повсюду почувствовалось облегчение.